Вадим Гаевский: Кто такая Лиля?

Из книги Екатерины ВАСЕНИНОЙ «Современный танец постсоветского пространства». Редакция журнала «Балет» , Москва 2013 г. 

Кто такая Лиля, почему она родилась под Ферганой? Она из семьи ссыльных из Центральной России. Дед ее — дважды раскулаченный человек. В основе Лилии – корень необыкновенной одаренности и жизнестойкости. Невольно начинаешь думать, какой была бы  Россия,  если бы вот эти, одаренные и жизнестойкие люди продолжали работать, если бы им не пришлось покинуть Россию,  какой была бы страна.   И как они через поколение то, что им было дано судьбой и Богом, делают, что обязаны были осуществить.

Почему Лиля занимается людьми с ограниченными возможностями? Идея возвращать к жизни ребят с инвалидностью, а в большом подтексте — это идея возвращать к жизни нашу страну в принципе, страну, которая была превращена в калек и стала неподвижной. Это же образ нашей страны – ее молодые студийцы. Она об этом не думает, но это ее миссия. Она одна такая на всю Центральную Азию,  ее знает Европа и почти никто не знает в Москве.

Знаю, что Лилю в Узбекистане ценят, но денег особенно не дают. Большая часть её времени уходит не на творчество, а на поиски средств для существования театра. А она  меняет образ нашей страны за ее пределами – как наши нобелевские лауреаты прославляют нашу страну оттуда и там. Это жизнь каторжная и счастливая. Лиля —  несостоявшийся  нобелевский лауреат, который живет в Ташкенте, и уезжать оттуда не собирается.

В ее спектаклях – тоска по высокой культуре. Она сохранилась там, в Ташкенте. Этой тоской Россия жила в начале 20 века.  Никакого постмодернизма и близко нет в ее танцах. Все ее работы полны импровизаций и цитат из Ренессанса и античности. Она и ее актеры  не заражены скепсисом и якобы переизбытком знаний, который, я знаю по многим своим столичным коллегам, очень якобы. Я знаю эту якобы перенасыщенность культурой жителей больших городов.

Лиля, конечно, конечно связана  возможностями своих ребят, как здоровых, так и особенных. Техника их совершенно своеобразна. Лиля избегает элемента внешнего преодоления. Воспитывает в своих учениках определенное видение искусства: искусства, которое показывает жизнь не как, она есть, а какой должна быть. И это внутренне устремление ведёт за собой тело и помогает выправить его несовершенства. По эстетике своей Лиля стилизатор – неоантичность, необарокко ей близки. Когда в ее спектакле используется трапеция, как, например, у Форсайта, и по ней взбирается на руках «колясочник», поражает даже не это, а то, что прием все равно вписан в историческую эпоху. У Лили есть чувство стиля, стилей. Она, как Ратманский, классический стилист.

Ташкент – не Вупперталь, оттуда не доберешься за час до европейских столиц.  Жить там сейчас Ренессансом, понимать его как воспитание духа больных ребят – это сильно. Она верит в восстановленную справедливость и сама ее восстанавливает.